Бедственное положение тюменской полиции
Хорошо проведённый субботний день корреспондента ИА «Уральский меридиан» был омрачён воскресным утренним звонком из уголовного розыска тюменской полиции. Звучание «уголовный розыск» в 9 утра воскресенья было завораживающим и интригующим, и не пойти на соответствующую встречу было просто невозможно.
Дело в том, что 18 января 2023 года система МВД зарегистрировала в Книге учёта сообщений и преступлений моё заявление на гражданку по факту клеветы. На составление мотивированного заявления, в довесок к остальным делам, у меня ушло пару часов, если не больше. Заявление содержало канву состава преступления, краткое описание ранее произошедших событий в виде совершённого разбойного нападения, приложения в виде документов и отдельным файлом – сам состав преступления по клевете, записанный на диктофон. Все инструменты, документы, файлы и факты предоставлены в компетентный орган для последующей работы. Казалось бы.
«Бросят ли все участковые территориального отдела полиции свои дела, чтобы защитить мои гражданские и конституционные права?» – возникал вопрос в голове.
Нет, не бросят. Потому что на стадии печати заявления из системы электронного документооборота МВД (называется СЭД) заявление и аудиофайл просто был не распечатан. Вот так просто. Не распечатан. Потерялся где-то. Как предположил лейтенант уголовного розыска, «возможно, оно где-то в секретариате».
Передо мной сидел ничего не понимающий сотрудник уголовного розыска и ничего не понимающая я, почему клеветой должен заниматься уголовный розыск. От заявления, содержащего все расписанные события, документы, аудио, у сотрудника осталась лишь строчка: «Заявление по факту клеветы и воспрепятствования законной профессиональной деятельности журналиста, совершённые гражданкой после разбойного нападения». Кто-то в системе МВД выделил слово «разбойное нападение», и потому заявление расписали в уголовный розыск. Без самого заявления.
На обозначение ему произошедших событий, до этого изложенных в мотивированном заявлении, ушло всего 2,5 часа. Сотрудник попросил сбросить ему документ, удостоверяющий, что в МВД заявление я действительно прикрепила и прикрепила аудиофайл, в мессенджере – бытовой уровень, не имеющий никакой процессуальной силы. Что сбрасывала, что нет. Как впрочем, и заявление по системе СЭД.
Нехватка кадров и загруженность полицейских, в частности, сотрудников уголовного розыска, не является новостью ни для журналистов, ни для МВД. Было бы намного проще, если бы на стадии регистрации, перенаправления, последующего распределения сотрудникам вот такие заявления просто бы распечатывались. Экономило бы время и граждан, и самих сотрудников.
Впрочем, и сам принтер тоже не работал. И сотрудник пояснил, что работает в воскресный выходной день. И фамилию не озвучил, посчитав, что это лишняя информация, должно быть, не фигурирующая и во взятом объяснении. И состава преступления по разбою предварительно не усматривается. На выяснение усечённого состава разбоя, пояснения с моей и его стороны, что составляет суть разбоя, что есть лёгкие и тяжкий составы преступления, и ушло всё это время.
Уголовно-наказуемым деянием не является хищение у гражданина мобильного телефона посреди трассы, записанное на видео, не образует состава преступления и сидение верхом одного гражданина на другом, избиение руками и ногами в попытках завладеть этим самым мобильным телефоном, абсолютная беспомощность, проносящиеся мимо головы, лежащей на асфальте, автомобили, и последующее наступление тяжких последствий в виде гибели двух автомобилей, никак не виновника торжества. Проблема то ли в кадрах, то ли в принтере, то ли в дорогах. Нет ответа на этот вопрос уже 100 лет.
Без общественного резонанса всё бессмысленно. В МВД не смогли даже распечатать и найти поступившее к ним же заявление.
Юлия Баталова
